Вокруг так тихо,

шепчет ветер.

Я с тобой у камня двух столетий.

Рыжая реклама правит,

лиховертит.

В уголочках глаз,

улыбки паутинка,

(на короля червовый туз)

Влюблено.

Стану для тебя смешинкой,

снегом талым,

Нежными словами,

мягким одеялом.

Ладно кофе с шоколадом,

Утро с теплом твоего тела.

Мне не лишь бы

кто-то рядом.

Ведь та,

любовь,

не для бумаги.

Сижу  на крыше, свесив ноги.

На улицах  и переходах

мелким шрифтом — люди боги

из живых и чёрных линий.

Дрожит и кружИт пылью

Веселый, бодрый муравейник.

Фотоальбомы — сталактиты,

Мельтешат фрагменты. Где ты?

Детства моего тайник,

на пожелтевших кадрах пленки.

Только не помню, зачем,

кому теперь,

все это.

Мне или моему ребенку?

Акт за актом, юбка, полька,

Балансирую по краю света.

Веер лиц и апельсина долька.

Обидно, больно.

Мальчишке в юбке…

Улыбаться в такт. Так то.

Тащусь в слезах

Аплодисменты,  тру глаза.

Ощущенья детства в красных гетрах.

Почему ж там столько света,

Людей

Со страшным — НАДО

Больше не поеду.

Не поеду.

Мышиным хвостиком часы,

В Белки, Стрелки и у Гагарина усы.

Расписанье веры:

Зарядка, в четверти пятёрка.

На бумаге серым:

Не, о машинах.

Буду космонавтом, смелым.

Гонять по небу на ракетах,

обгоняя ветры.

Каждый день там светлый,

белый.

Хотя на фото чёрно-белом.

Картами знакомых мест,

Окно расчертит иней.

Будто древний ящер

Город спит в долине.

Запах лестничных площадок,

Остатки света в решете пролетов.

Сердце бьется слишком громко.

Зачем я был ребенком?

Мои кометы, паденья и полеты,

В пасти спящего дракона…

Теперь я повзрослевший кто-то.

Сон из сине-белых линий

много пуха, сладковатой ваты,

Сердце — поезд,  счёт на мили,

Набирает скорость до последней  даты.

Тук, тук, мерно: по железу, по дороге.

С верхней полки чьи- то ноги:

Слышишь,  а ты ещё во сне летаешь?

Голос дрогнет.

И как сказать в ответ не знаешь,

Не здесь…

сейчас не так, отчасти.

Вытер все слова смущенья ластик.

Дальше рельсы по тоннелю,

Мимо папы с мамой тени,

Здесь мы вместе.

А не в чьей-то власти.